Пост в поднебесье

Впервые «Памирский вопрос» возник в русской внешней политике в 1876г., после присоединения Кокандского ханства. Территория Памира, ранее ему принадлежавшая, была включена в состав России. Но фактически целых 15 лет, т.е. до 1891г., Российская Империя не имела там управления. Пользуясь тем, что Россия была отвлечена в этот период важными и масштабными проблемами в регионе, на территорию Восточного Памира совершают набеги вооруженные отряды из соседней Кашгарии; китайцы начинают назначать свою администрацию среди киргизского населения, а в Горном Бадахшане с 1883г. хозяйничают афганцы.

В конце концов, администрация Туркестанского генерал-губернаторства была вынуждена прореагировать «на сигналы о безобразиях» и отправить в 1891г. в этот район отряд из 120 солдат и казаков под командованием полковника Михаила Ионова. В течение 67 дней похода отряд проделал 1900км. по высокогорьям Памира, подтвердив населению принадлежность этой территории России.

 

При проходе отряда через Вахан, жители его всячески упрашивали Ионова остаться здесь гарнизоном. Такое явное подтверждение прав на ранее «бесхозную» территорию не могло не вызвать беспокойства у соседей: в апреле 1892г. на Восточном Памире начались столкновения между китайскими и афганскими войсками, решившими закрепиться на этой территории. Китайцы были отброшены к оз.Булункуль, а в различных пунктах Восточного Памира стали спешно укрепляться афганские части. В июне 1892г. отряд из 330 казаков под командованием Ионова вновь вступил на Памир. В районе оз.Яшилькуль русский отряд столкнулся с афганским постом: афганцы потерпели поражение, и вынуждены были уйти на территорию Горного Бадахшана.

 

Небольшое подразделение из отряда Ионова было оставлено на зимовку в местечке Шаджан. По отношению к местному населению начальнику шаджанского отряда предоставлялись права уездного начальника и возможность назначать старшин из местных жителей. Население освобождалось от всех податей, кроме зякета – налога со скота, который собирался в размере 1% на содержание старшин. Главной задачей шаджанского отряда, как следовало из инструкции, было «сберегать спокойствие и безопасномть на Памирах и ограждать местное население от грабителей и насилий».

 

В следующем, 1893г., было решено построить постоянный гарнизон на месте слияния рек Мургаб и Акбайтал. Гарнизон получил название «Памирский пост» и послужил основой построенного позднее на этом месте гарнизона Мургабского пограничного отряда. В течение 1893-1894гг. афганские оккупационные войска были вынуждены уйти с территории всего Горного Бадахшана, а летом 1895г., в результате работы совместной русско-англо-афганской комиссии, был определен и обозначен столбами последний участок государственной границы: с этого времени её линия приобрела те контуры, к которым мы привыкли на географической карте. После этого для таджикского населения Горного Бадахшана, начинается восьмилетний период, наполненный новыми драматическими событиями, наложившими неизгладимый отпечаток на дальнейшую историю края.

 

В результате русско-английского договора, установившего линию границы по Пянджу и Амударье, к Афганистану отошел Запянджский (левобережный) Дарваз – значительный кусок территории вокруг мощного компактного хребта Сафед-Хирс. Эта территория принадлежала Бухарскому ханству, и отдать её Афганистану означало для России нанести урон престижу своего вассала – Бухары. По мнению русского правительства, это могло вредно отразиться на положении России в Азии, что наверняка было бы использовано для антирусской пропаганды среди мусульманских масс. Тут возникла идея передачи в качестве территориальной компенсации Бухаре Горного Бадахшана. В марте 1895г. было достигнуто соглашение с эмиром о передаче ему Горного Бадахшана. Причем для разоренного афганской оккупацией населения были оговорены льготы – трехлетняя отсрочка в сборе с него податей. Правда, эмир решительно возражал против последнего условия, и согласился на него только после личного объяснения с Туркестанским генерал-губернатором. Так, неожиданно для себя, таджики Горного Бадахшана, после двенадцатилетней изнурительной борьбы с афганцами и китайцами оказались под деспотической дланью «Бухарои Шариф» («Священной Бухары»). Осторожные предупреждения некоторых русских востоковедов и военных относительно разницы в вероисповедании основной массы населения Бухарского ханства и бадахшанцев, а также могущих проистекать от этого последствий, были оставлены государственными мужами без внимания, как некая незначительная этнографическая деталь! Однако эта деталь оказалась столь важной, что застопорила весь механизм пребывания Бадахшана в составе Бухарского ханства.

 

Население Бухарского ханства было на 99% - мусульманами-суннитами ханафитского толка (мазхаба). Сам хан Бухары с начала XVIIIв. носил звание «эмира», т.е. главы правоверных определенной области халифата, которым в то время считалась Османская империя. Бухара была в Средней Азии признанным центром мусульманского образования и богословия. В то же время, население Горного Бадахшана исповедовало исмаилизм, одно из «ответвлений» ислама шиитского толка. И у него были большие опасения за свободу своего вероисповедания, что неоднократно подтверждали на протяжении истории различные завоеватели. В июле 1896г. назначенные эмиром беки Рушана и Шугнана, вступив в управление территориями, неожиданно начали собирать налоги. Во взаимоотношениях между населением и бухарскими беками стала расти напряженность.

 

Не успели просохнуть чернила на русско-бухарском соглашении по Горному Бадахшану, как к русскому политическому агенту в Бухаре явился куш-беги (премьер-министр) ханского двора и, посетовав на трудности управления отдаленной горной областью, заявил, что эмир готов вернуть эти земли России даже без территориальных компенсаций! Туркестанский генерал-губернатор поручил политическому агенту убедить эмира взять назад свою просьбу. «Возможность отказа эмира от дарованных ему областей, - писал он, - совершенно не предвиделась и способна произвести самое неблагоприятное впечатление ввиду недостаточно серьезных мотивов, послуживших эмиру, как самостоятельному правителю такого большого ханства, для отказа от сравнительно небольших областей». Между тем, события в Горном Бадахшане приобретали все более серьёзный характер. В конце октября 1896г. к начальнику Памирского отряда, капитану Эггерту пришли два ходока из Вахана с просьбой от местного населения освободить их от бухарского владычества. В противном случае ваханцы грозили бегством в пределы Британской Индии. Ходоки резонно, со знанием международного права, заявляли, что раньше они подчинялись Коканду, а не Бухаре, и, поскольку после ликвидации Кокандского ханства в 1876г. вся его территория перешла к России, то и ваханцы просили принять их в «пределы России».

 

Пожалуй, такого поворота событий в Ташкенте не ожидал никто: «проголосуй ногами» ваханцы против подданства «Бухарои Шариф» - престижу России в Средней Азии в глазах всех соседних племен и народов был бы нанесен сокрушительный удар! Лучше всего это было понятно русским пограничникам на Памире. Капитан Эггерт в своем рапорте указывал, что лучшим выходом из ситуации может быть только полное и безоговорочное присоединение Рушана, Шугнана и Вахана к России.

 

Неоднократно менявшиеся за этот период начальники Памирского отряда, а также его офицеры и рядовые, постоянно общавшиеся с бадахшанцами, были убежденными сторонниками необходимости присоединения края к России и неизменно становились на их сторону в столкновениях с представителями бухарской власти. За что, кстати, неоднократно получали нагоняй от начальства «за вмешательство во внутренние дела». Между тем, в документах по этому вопросу говорилось, что поборы и налоги бухарских властей в случае попустительства «дойдут до размеров прежнего грабительства, которое практиковалось афганцами, и тогда населению действительно останется единственный выход – разбежаться по соседним странам». Однако в Ташкенте очередной раз постарались не заметить скандального положения дел у своего верного союзника – Бухары и даже запретили пограничникам принимать от жителей письменные жалобы. На протяжении 1897-1898гг. в Рушане и Шугнане произошли волнения населения, вызванные бухарскими поборами.

 

В феврале 1899г. Бухара предприняла очередную попытку избавиться от «Памирского подарка». Эмир во время встречи с русским политическим агентом намекнул, что с левобережного Дарваза, отданного в 1895г. афганцам, он получал до 15тыс. таньга «чистого дохода», а в Горном Бадахшане ежегодный убыток составляет 77тыс. таньга! Возьмите «подарок» обратно! Русский дипломат сделал вид, что не понял намека, но МИД запросил у него: в чем может заключаться вознаграждение эмиру за передачу памирских бекств? Вскоре выяснилось, что эмир был бы обрадован, если ему была бы оказана одна из следующих милостей: «Утверждение за его прямым потомком титула «высочество»; пожалование ему титула «полного генерала» или ордена Андрея Первозванного», причем «радость и благодарность эмира были бы безмерны, если бы ему была оказана первая милость в соединении с одной из двух остальных»!

 

В 1898г. Туркестанский генерал-губернатор, уставший от постоянных рапортов о скандалах и волнениях в Горном Бадахшане, а также от параллельных просьб Бухары «забрать подарок», предложил учредить русскую администрацию в регионе, что и … будет достаточным для эмира «вознаграждением»! МИД в Петербурге взбунтовался – «его высочество будет обижен»!

 

Однако на протяжении 1903г. в Горном Бадахшане вновь произошло несколько восстаний против бухарской администрации, каждый раз заканчивавшихся избиением беков и бегством с подчиненными под защиту русских пограничных гарнизонов. 20 ноября 1903г. эмир снова обратился с настоятельной просьбой о «принятии памирских земель во временное управление России». В Петербурге, наконец, пошли навстречу и приняли историческое решение о «временном управлении» в Горном Бадахшане. Так кончилась власть Бухары над этим краем и долгий, полный крови, лишений и страданий путь здешних таджиков под власть России.